Ту дождливую, ветреную, хмурую осень, я не вспоминаю...
«Машина» уехала, «пыль» осела... Живу без слёз сожалений, без грёз
о повторении. Но тогда... Мы расстались накануне шумного столичного
мероприятия, где потом мне пришлось работать с опустошённой душой.
Я взяла около десятка интервью, получила с десяток комплиментов и "кофейных"
приглашений. В голове "написала" статью, отмеченную позже на планёрке
лучшей. Материал, его острые углы, схема подачи и даже финальная часть
сложились сами собой, я лишь отмечала кое-что в блокноте, зная, что не
забуду ни-че-го. На обратной дороге и «отпишусь»... Трудилась
я, точно кукла на батарейках. Только вот для их зарядки
не было места – нигде, нигде, нигде... Наконец энергия закончилась, и я...
рухнула, едва поставив точку в последнем предложении... Мимо окон
скоростного поезда что-то мелькало, а я, обессиленная, торопила: "Скорее...
Ну, давай же... Быстрее домой!»
Дома жизнь моя едва не завершилась. Эмоции, полученные от перечеркнувшего
моё счастье события, были из разряда неподъёмных... Меня что-то давило,
крутило, пригибало, не позволяя выпрямиться. Ночью проснулась
от тошноты, тяжести во всем теле, невозможности пошевелиться и... от
безразличия: «Сердце... Умираю от разделённой любви...» Ничего похожего
со мной не бывало даже в самые, самые трудные периоды – с безденежьем,
потерей работы, переосмыслениями бытия, поисками себя в профессии и вообще...
Надежда не оставляла меня, и я стремилась к достижению лучшего, всегда
думая о жизни...
А сейчас меня съедает жуткий, противоестественный стресс... Держусь
непонятно на чём, ищу спасительную «соломинку»... Ночь ползёт себе,
ползёт, никак не доберётся до нужного часа. Надо перетерпеть, пересилить
слабость, найти компромисс с организмом. Не могу я уйти навсегда
именно сейчас.
Конечно, я не знаю, что со мной приключится дальше, что произойдёт в самое
ближайшее время. Но жизнь не стоит на месте. Может быть, всё сложится
совсем не так, как я того хочу сейчас... Вдруг на меня свалится хотя бы
немного счастья или ещё что-нибудь хорошее... Что-то опять будет, я же
не одна на планете. Печаль пройдёт, а с нею – и грустные воспоминания.
Загоню их подальше, вот и спасу себя...
Справлюсь, справлюсь... Утром опять выезжаю на срочный репортаж, который
никто не сделает кроме меня... Даже приближённые к верхам коллеги-«VIPы»
здесь "пролетают". А я, хоть к ним и не отношусь, на этот раз получила
шанс блеснуть. Да не ко времени, видимо.
Бороться! Бороться! Шансов много не бывает...
До разбудившего меня приступа часа на два я с трудом провалилась
в беспокойный сумбурный полусон-полуявь. Потом вполглаза подремала,
ожидая времени подъёма, суеверно не разрешая себе настоящего сна.
– Какая-то
ты бледная, даже зеленоватая какая-то, – обеспокоилась дочь,
поднявшись ни свет, ни заря. – С тобой порядок?
– Теперь
– нормально... кажется, – отозвалась я, раздумывая, сказать
или промолчать о моей ночи...
– Что-то
ещё?! – нервным полушёпотом спросила дочь.
– Оказывается,
от любви и в самом деле можно... умереть... То есть, не от любви... От
её потери... От потери разделённой любви...
– Не поддадимся... Надумала... Умирать от любви... Да он, небось,
так не мучается...
– Он тоже не в себе... Он мучается. Я чувствую его на любых расстояниях.
Мы ведь с ним почти одинаковые.
«Нечего ждать, – уговаривала себя я. – Ну, и – не жди тогда!
Переключайся!»
Ничего не получалось. Что-то меня терзало, било холодной дрожью,
утаскивая непонятно куда. «Душа мучается, тоскует», – в миллионный раз
вздохнула я. Да и как забудешь сразу? Я же не робот, а чувствительный
человек, привыкающий и ответственный... Вздохи, вздохи... Куда денешься...
Жива, вот и славненько... Давай, отходи... Ни о чём не надо думать... И
ни о ком... Мне нечего ждать – писем сегодня не будет, и завтра
тоже, и – никогда теперь ничего не будет, связанного с ним. Его папка в
моём компьютере больше не заполнится...
Накинув куртку с капюшоном, я вышла из квартиры, пренебрегнув зонтом.
Не ехать бы никуда...Спустилась по лестнице, открыла дверь подъезда. Дождевые
капли тут же рассыпались по лицу. Несколько раз
подряд я опять вздохнула, прогоняя глубину тоски и слово «никогда», сверлившее
меня с момента расставания... «Не может быть ... Этого не может быть...
Никогда... Никогда... Никогда я его больше не увижу...» – повторяла
и повторяла я, смахивая слёзы, смешивая их с дождинками...
Пока редакционная машина двигалась к месту события, которое мне было поручено
описать «срочно в номер» и уже к двум часам дня сдать верстальщику
готовым опусом, я не думала ни о работе, ни о событии, куда
тащусь, едва оправившись от... почти небытия. В голове сидели застывшие
фрагменты наших с ним встреч, бесконечные разговоры. Нам всегда
было о чём говорить и о чём молчать. И его розы... Сегодня же выброшу
в мусор засохшие веточки... Начинаю другую жизнь. Срочно,
сейчас, в осенней слякоти, в дожде, в душевном смятении...
2.
Несмотря на непогоду, нужный народ постепенно подтягивался к месту
загородного сбора, оставляя на обочине полуразбитого шоссе старые иномарки
и новые таратайки отечественного порождения. Гостей привезут позже. А нам
пока будут давать «указания».
Местные «шишки» продирались через грязь к означенному месту
церемонии в лёгких туфлях.
– Мы все
вместе, единой бригадой должны отработать хорошо, – суетился новый
вице-губернатор, не привыкший принимать супер-важных персон и решений.
Он бегал вокруг представителей «нашей» стороны, одновременно что-то
прося и требуя, наставляя и предупреждая. Он жалостливо оглядывал
немногочисленную пишуще-говорящую компанию прессы, в том числе и меня...
И что он так мучается? Завёз в место, «куда не ступала нога человека»,
словно именно здесь зарыт нужный ему клад, а мы-то и должны его выкопать...
Да успокойтесь вы! Не надо нервов! Напишем-расскажем-покажем всё,
что надо, и не надо... Да и кому – нужно-то?! Разве вот ему, чтоб
губернатор дорогой лаской одарил?
– Важно, какое мы на них произведём впечатление. От этого зависит,
выбьем ли инвестиции, и какую сумму... Сумма важна, понимаете?..
У нас такой грандиозный проект!
Он размахивал руками и смешно причитал:
– Как некстати, ах, как не вовремя вызвали губернатора в верхи...Что
я смогу, если что? Такие важные господа, с такими деньжищами... Спугнуть
их можно любой мелочью... Скорее бы прошёл день...
«Да уж, скорее бы, – я про себя комментировала происходившее.
– Инвестиции, деньги, валюта... Ну и местечко... Зачем
я здесь?! Что выдумали начальственные мудрецы? Какой ещё благотворительный
магазин? Для чего в чистом поле, парковка на тысячу машино-мест?
Для тех, кто нуждается в помощи, что ли? Кто сюда поедет при плачевной
экономике нашего северного края, за километро-часы от областного центра?
Личных-то машин на душу населения раз-два – и нету! Чепуха
какая-то... И мне выпало это прославлять... бодренько... Правда, редактор,
ясная головушка, сказал, чтоб сама разбиралась, по обстоятельствам... Спасибо
и на этом...»
Любимая работа почти бесила. Тянуло домой, в рыдания.
Но дом «светил» часов через шесть, а может,
и больше. Прикинула... Да... Час на осмотр «позиций» и разбор планов строительства,
минут сорок – на «экспресс»-конференцию, часа два до редакции, минимум
два – на написание-описание, вычитку, согласование, вёрстку и прочее...
Вернувшись из мыслей на мокрую землю, поняла, что попала в ту самую
игру, когда кто-то настроен загрести жар... при помощи журналистов, а если
что-то пойдёт не так, на них же и списать неудачу... Надо что-то
делать. Я не пишу о том, во что не верю...
Вице-губернаторская беготня не только смешила, отвлекая меня
от думанья о личном, но и раздражала. Моё свободомыслие взбрыкивало
протестами... Ну и приехали – иностранцы, благодетели, члены чьих-то
правительств ... Великие дела! У них наверняка имеются свои интересы. Мы
же знаем, где находится бесплатный сыр… Спецслужбы «как бы» замаскировались
под бизнесменов... Сколько лет работаю, а всё не привыкну к
вот таким «выставиловкам». Потому и не «дослужилась» до высоких мест
– престижных кресел. Мне ясно без речей и предысторий – здесь
хотят денег... А кто их не хочет? Я, что ли, или мои дети, или...?! Разница
в возможностях... Моя задача – эксклюзивно проинтервьюировать Самого главного
иностранца, ничего не упустить и... Домой... Хочу домой... Нахохлившись,
я стала походить на замёрзшую птичку без рода, без племени... Интересно,
как я выгляжу? Однако зеркал в этом месте не предусмотрели.
А погода? Мокрота - холодень... И причём сейчас какое-то зеркало?
Абсолютно бесполезный предмет на эту минуту... Опять... Забыть!
Теперь понятно, за что, если что, меня в редакции смогут сделать «козлихой»
отпущения... А я не дамся! Придумаю такой ход... такой ход... придумаю...
Может быть... Сейчас вот расшевелю собственные многочисленные идеи, может,
и «вырулю»... Так...Что нужно проинвестировать для бедных земляков,
и как повернуть, чтобы средства дошли до цели? Включаю мыслительный процесс.
Есть! Вспомнилось важное дело! Если мы получим эти «тугрики»,
его будут контролировать сами инвесторы. Вот мне и эксклюзив – ведь мою
беседу с Самым главным иностранцем услышать-то услышат, но... ровным счётом
ничего не поймут. Потому что никто не обязывал меня переводить её для всех.
И я одна смогу «осветить» процесс с действительной выгодой для простого
народа. Вот он, "шанс"!
3.
Это из-за шведского я
сюда попала. Самый главный иностранец, наверное, пошутил, поставив условием
интервью с ним на шведском. Видимо, догадался, что проект – "аховый" и
не стоит в него вляпываться, а отказать «в лоб» политически неправильно.
Потому потребовал местного переводчика. Где же в глубокой провинции
такого отыщут при явной временной ограниченности! Вот и затянутся сроки,
а там сойдут на нет и словесные договорённости. Но тут и я ненароком "высветилась".
Наверное, "спецы" сдали – они же всё про всех знают!
А как получилось...
При поступлении в университете был огромный конкурс. Вот они и надумали
с экспериментом. Тогда в моде был английский. На него, как на профилирующую
дисциплину с переводческим дипломом, хотели попасть все. А я не добрала
одного балла. В приёмной комиссии предложили экспериментальную группу
со шведским – туда никто не хотел. Я согласилась – не терять же год...
Английский у нас тоже был, но как не самый важный предмет. Пока учились,
на каникулах два раза группой бесплатно побывали в Швеции на практике.
Нас всего и было – шестеро отчаянно не отчаявшихся, полюбивших чужой язык.
А потом у каждого сложились свои жизни. Один из одногруппников погиб в
какой-то очень «горячей точке», четверо живут в Скандинавии, а я ... здесь
я живу... дома. Подзабыла невостребованный иностранный, по
инерции оставаясь «чернорабочей» в областной газете. Толкают меня
всюду. Я ни от чего и не отказываюсь. Профессия
такая. И вот очутилась на этом далёком поле.
Дальше и было то самое «дальше», которое происходит один раз на миллион
вариантов.
Самый главный иностранец твёрдо сказал, что не сдвинется с этого
неуютного места ровно столько времени, сколько потребуется на получение
моего согласия на участие в банкете – это, по его же просьбе, я
переводила для всех, практически не запинаясь. Откуда появлялись давно
заученные слова, не имею понятия... Сказал, и... оставив всех в большом
недоумении, отправился... в моей редакционной машине... в мою редакцию.
Поехал и ладно. Пусть у редактора тогда дожидается. Или в бухгалтерии,
там у нас хлебосольные дамы...
Соглашение у нас с ним достигнуто, а кто сейчас первый – совершенно
неважно. Он король, я – подмастерье.
Мне не
до него. Домой бы скорее...
Самый
главный иностранец, довольно крепкий на вид «белый гриб», светился, словно
сделал что-то наиважнейшее, понимая при этом, что «героем дня» становится
с моей прямой подачи... И о ней мы оба промолчим. А банкет... некстати...
Но пусть, перетерплю. Чем не пожертвуешь ради дела. Отказаться нельзя
– политика, инвестиции, будь они неладны. Ведь абсолютно гиблый был проект...
Как о нём писать? Прямиком, мол, всё это несусветная глупость – не пустят
на полосу, лишат премий, задвинут отпуск. Не прямиком – себя же и застыжусь...
Ах, да! Мы же
с Самым главным... всё «переиграли»... Важная я сегодня птичка –
в непромокаемой куртке с капюшоном, в резиновых сапогах и видавших
виды джинсах... Самая подходящая одежда для приёма. Банкет... Еда... Питьё...
Переживания зажали меня тисками. Я домой хочу, чаю попить, да повсхлипывать
под одеялом ... А надо писать репортаж и интервью, и
всё такое прочее... Да что я переживаю! Самый главный иностранец
принял решение... Мне осталось его обнародовать. Куда денутся власти? Возьмут.
Да ещё и за границу кто-нибудь съездит, опыту набираться.
В общем, наверное, так не бывает или бывает крайне редко. Но на этот раз
в центре внимания важного гостя оказалась я, абсолютно рядовой газетный
работник, никак не соотносившая то, что напишу, к разряду творческих
творений.
ххх
– Могу ли я помочь вашей проблеме? – едва слышно... на хорошем русском
спросил он, когда старая машина по колдобинам выбиралась на
шоссе.
– Да, – по-шведски ответила я, не удивляясь новости с языкознанием.
– Готов сделать всё, чтобы вы улыбнулись.
– Женитесь на мне, – ляпнула я.
–Хоть сейчас!
– Сегодня загс закрыт, и работы у меня много, – отрезала я и переключила
внимание. Надо было крепко держаться за внутренние ручки машины, а то как
треснешься, так потом будет долго болеть.
4.
...На банкет я привезла компьютерные распечатки свёрстанной полосы, где
отлично смотрелись мой «горяченький» репортаж с интервью-размышлением
о целесообразности инвестиций и о проекте для них, об альтернативах для
выдачи иностранных средств и т.п. Непосвящённый не въедет, что я просто
«зарубила» губернаторские надежды, рассчитанные на полных профанов в экономике
и... удачно предложила перспективную идею от лица Самого главного иностранца.
То есть, он сам и предложил, а кто ещё здесь такой умный? Согревало одно:
на мысль Самого главного навела я. Проект во мне давно
сидел. А когда вопрос встал ребром, когда мне совсем не улыбалось пропагандировать
очередную дорогостоящую глупость, он и всплыл...
Самый главный инициативу взял на себя... Опытный человек, с полувзгляда
всё понял, и меня, внутренне удручённую, кажется, тоже.
А редактор-то как рад! Ему ведь тоже надоела "обязаловка" про подобные
«новаторства»... Теперь у нас появился эксклюзив. Завтра народ узнает очень
хорошую новость. Сейчас – только "избранные" восхищаются и радуются появившимся
надеждам на деньги. Смешно смотреть, как они вчитываются в строчки, исподтишка
оглядывая других, делая то же самое, что и другие, – безмятежные
улыбки младенцев. Выходит, нечаянно я "пробила" огромную сумму, которая
будет всегда под контролем и уж никак не «распадётся» на широченные карманы
толстых «дядек» с узкими переносицами.
Вице-губернатор приказал: читать! И лично роздал копии полосы. Они и читали,
как полагается, и понимали в прочитанном то, что полагается... Кажется,
сошлось... Один шанс на миллион... На банкете говорили здравицы, благодарности
от себя лично, от всех вместе и от многострадальной нашей области... Самому
главному иностранцу, на мой взгляд, было не по себе... Но завтра-послезавтра
документы будут оформлены, как и полагается по международным
нормам. Опять придётся «освещать»...
Самый главный иностранец, свидетель моей работы, восхищённо смотрел...
нет, не в будущую газетную полосу. С ней и без того понятно. Он не
отрывал от меня глаз и в конце концов попросил мою визитную карточку, которой
у меня при себе не оказалось. Меня и без неё почти все знали. Тогда
он протянул свою ручку и свой блокнот, куда я и записала несколько
телефонов и «эмэйлов».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1.
Прошло несколько лет. Три года из них я вместе с моим Самым главным
иностранцем пребываю на другом континенте, где тепло, спокойно и почти
не бывает дождей. Там он воплощает в жизнь новый долгосрочный проект. А
я обитаю рядом с ним.
По «нашему» проекту дело развернулось нешуточное, и он практически ежедневно
самолично получает о нём строжайшие отчеты. Я ностальгирую по своей трудовой
беготне, местным "домашним" просторам, стараясь не думать о моих
родных, иначе изойду слезами тоски. Я прячу её в глубинах подсознания,
откуда она вредно выползает, грызя меня изнутри. Но я улыбаюсь, занимаясь
домашними делами, постепенно медленно "отупеваю" и линивею. Не зря психологи
установили, что женщины, посвятившие себя дому, живут меньше "трудоголичек",
хотя можно и поспорить. Но что-то же мне нужно делать здесь, вдали от
близких-любимых. И я придумываю себе всякие дела-мелочёвки... Изо дня в
день со мной рядом мой Самый главный иностранец, в долгих телефонных
разговорах легко переходящий с одного языка на другой. За ним я,
выражаясь по-нашему, как за каменной стеной. Он сам решает любую
мелочь, да и ладно бы, пусть... Мне же, повторяет он с частотой
несколько раз в один день, ничего не надо делать... И думать теперь мне
тоже, оказывается, не надо... А к чему нам, таким вот "дамам", прибывшим
из "недоразвитых" стран рухнувшей системы, ещё и думать?
Однако голова – моя, что хочу в ней, то и делаю.
С ним я не чувствую себя собой и никак не
привыкну опять быть женой.
... Иногда между нами происходят стычки. Мы ругаемся. Он кричит, топочет
и почти отсылает меня в «мою Россию».
Что и как происходит на
моей Родине, я знаю лучше него. Но это не его дело! Делаешь у нас проект,
так и делай, а в наши внутренние и другие дела не лезь! Я защищаю свою
державу и не сдерживаю себя в оценках «их» политик.
Обидно, что стычки эти забирают
чувства. Человек-то он неплохой, местами добрый, с тонким юмором... Вон
какую мы с ним "заварушку" с инвестициями провернули... Да ведь сердцу
не прикажешь... Уходит доверие, остывает душа... Глядишь, и вернусь, когда
станет совсем невмоготу. Ну ладно, речь не об этом... Дорога
домой всегда короче и всегда своевременна.
Каждую такую, как он называет,
«спровоцированную» мною, конечно же, ситуацию, раз от раза я принимаю иначе.
Видя это, он злится. А я – нет, не сержусь я на него, всё же старший
товарищ по "несчастью", точнее, по браку. Я не таю обид, но замолкаю.
Мне хочется быть одной, а не под его "золотоклеточным" контролем. Меня
остро тянет домой. Работа найдётся. Сама придумаю! В первых здешних
переживаниях мозг мой сактивизировался и опять выдал идейку... Тайна это,
никому не скажу. А если и впрямь придётся «сматывать удочки», тогда и вот
оно, готовенькое дельце.
Живу я без привычной гонки,
однако на месте не сижу. Но это так... Лишь бы время прошло. А люблю-то
я совсем другое. Немного пишу в здешние газеты,
думая при этом обо всём, что было со мною, и не думая о том, что будет
ещё.
Жизнь на месте не стоит, я не
одна на планете, перемены приходят неожиданно.
С мужем общаемся на
шведском и на русском. Он зачем-то его выучил в молодости. Он многое
знает, а я черпаю знания из него, расширяя свой кругозор. Странно, но темы
для газетных материалов, предлагаемые моей «заграничной жизнью»,
не интересуют редакторов на родине. Тогда напишу книжку для себя, а потом
подумаю, что с ней делать. Заодно и время пройдёт до моей следующей поездки
в родной город.
Здесь я не вспоминаю эмоции
моего последнего романа, эмоции последней любви.
Счастлива ли я сейчас? Нет! Но
терплю.
«Он», тот человек из далёкой осени,
вернулся и «живёт» в папке «Деловая переписка» в моём здешнем компьютере.
Раньше его и мои послания пребывали отдельно. Из наших писем мог
бы сложиться увлекательный роман. Увы, эту папку по ошибке
выбросил компьютерный мастер.
Нынешние письма из «той»
жизни иногда попадают точь-в-точь в мои сегодняшние эмоциональные настрои.
Их автор стал моим другом, помогая мне осознавать настоящее. Его анализы
ситуации ничем не хуже рекомендаций профессионалов в этих вопросах.
В «день рождения» расставания
я отослала ему письмо. Не помню, что в нём было. Как написалось, так и
ушло. Я не очень хотела получить ответ, но знала: он его пришлёт. И будут
в нём приблизительно такие строчки: «Написала и верно – значит, надо было
написать. А я тоже вчера-сегодня думал о тебе. Погода такая же противная,
тёмная и ветреная… Это было с нами, значит, оно должно было быть.
Ты при твоей человеческой непрактичности здраво взвесила минусы
и плюсы. А то, что "переворачивает" до сих пор, – так
это груз прошлого опыта, он внутри и его трудно перебороть.
Я и поныне в "гонке за материалом…" Живу без времени суток. Случится надлом,
внутренняя истерика – зальешь её водкой, назавтра полдня
болеешь, потом опять к «станку»… Чтобы выжить, чтобы хотя бы как все, чтоб
не пойти на дно. Может быть, у тебя ещё случатся головокружительные перемены.
Жизнь не стоит на месте... И ты не одна на планете.»
Я не нытик, но! Бывают
теперь периоды такой психологической «ломки», что я полностью забываю,
как вообще может идти жизнь. Тогда, гораздо реже, чем это со мной случается,
я немного злоупотребляю им. Пишу ему, выговариваясь, как чужому человеку
в поезде. Он отвечает. И мне опять становится легче. Как-то летом я получила
вот такой ответ: «Ты «захотела», и вот ты на
берегу тёплого моря, на другом континенте. Ты – не на первом
этаже «хрущобы» в раздумьях о квартплате, а в пристойном доме без мыслей
о его содержании… Не нищим провинциальным корреспондентом, а
женой, о которой заботятся… Продолжить?…Думаю, не надо, и так все знаешь.
Не представляешь, сколько твоих же знакомых тебе завидует и многие бы просто
не поверили в такую возможность для себя. У тебя есть жизнь.
У меня – выживание. У самого зачастую "нет настроения" и "состояние
не то", но если надо… Вот так и появляются уникальные и востребованные
мои работы, это ведь тоже творчество. Любви, похоже, на этом свете
больше нет. По крайней мере, в нашем возрасте. Не жди Любовь в жизни.
А лучше дай её людям. Пиши о ней. Физически прочувствуй, что счастлива.
И всё у тебя прекрасно. И великолепные чувства зреют у тебя в голове, и
просятся на бумагу. Можно поискать компромисс – жить как будто бы
любя... Это трудно.Здесь, у нас, никто никому не нужен...Ты тоже будешь
не нужна. И пусть ты любишь одиночество, но на него тоже нужно заработать.
Кстати. Сейчас скажу, а ты подумаешь… Вот ночью я поднялся, достал бутылку,
налил рюмку и стал писать свою философию… Теперь представь, что ты моя
жена, а я тут ночью встал, влез в шкаф, достал бутылку, налил и сел за
компьютер… Представила все свои мысли?… Все свои слова?…Я себя знаю лучше
всех. И ты теперь знаешь объяснение тому, тогдашнему моему очень больному
поступку, когда, разорвав нашу с тобой красоту, я чуть было не умер
от потери разделённой тобою любви... Любви нет. А
эмоции остались. Мы оба живы. Всё остальное – ерунда,
переживёшь, привыкнешь.» Читаю письмо. Соглашаюсь и не соглашаюсь.
Продолжаю терпеть. Существую в оторванности от привычной жизни. Почему
я всё ещё здесь?!
Время проходит-уходит. Как-то вечером, когда Самый главный иностранец смотрел
новости, меня вновь забрала тоска, я включила компьютер. Почта вновь
принесла «уговаривающее» меня письмо "оттуда": «Судьба тебе его послала,
потому что ты сама этого хотела. Нельзя винить , никого винить нельзя.»
Ну что ж, спасибо… Но я никого ни в чем никогда не виню. Кроме собственной
персоны... Да ведь не в этом дело! Вот если б мы с моим Самым главным...
расстались. Вот тогда бы! Я бы...Ох, как бы иначе я смотрела на жизнь!
Надо переложить письмо в папку «Деловая переписка». И
снова попросить Судьбу... Знаю, знаю, о чем я должна её попросить.
И тут вспомнилось...
ххх
– А
ты права! – сказал Самый главный, когда банкет закончился...
"В чем это?», – насторожилась я.
– Предлагаю тебе руку и сердце...
«...Этого не хватало...» – отвернувшись, чтобы он не
заметил моих слёз, внутрь себя пробормотала я.
Он увлекался
и молодел на глазах... Удивительное преображение...
–
Сколько нам жить? Меньше, чем прожили...
"А то сама не знаю..."
– Уверен,
– продолжил он, – вдвоём нам будет лучше в одной
стране, чем поодиночке в разных...
Мне было всё равно.
Хотелось от него сбежать – поближе к дому, или хотя бы запереться
у себя в редакции. Моим оплакиваниям, моей потере необходим выход.
Мне ничего не нужно, кроме внутреннего спокойствия.
«Странно как-то он делает предложение...
Хоть бы какой намёк дал о какой-нибудь любви, – размышлялось во мне. –
Наверное, у них по-другому. Сначала контракт, потом –
обязанности по списку. Любовь. Какая она в нём по счёту?»
Угораздило же нас познакомиться
в противный день, вдалеке от цивилизации, на расползающейся
под ногами земле.
Я попросила времени на "обдумья".
Не знаю, как там мне будет "лучше", но ... решила попробовать...
Живу теперь в других условиях... В моём бы городе
мне всё это, плюс море с пальмами...
Хотя в моём городе мне хорошо
и без них.
Здесь я привыкла к внутренним
монологам и самовнушениям: «Мне хорошо здесь, мне всегда будет хорошо,
и «последальше» и... до тех самых пор, пока моя Судьба решится на
исполнение моего желания. Потому что я уже...поп-рр-р-р-осила ...до
хруста в костях... Вот как сильно я хочу его исполнения.
