...Ирина окончила столичную консерваторию по классу вокала. Её голос завораживал ценителей искусства и просто поклонников. Однако тогда, вначале, Ирина концертировала немного.
                    Неожиданно проснувшуюся нежность она отдавала малышке дочери. Да и муж, баловень судьбы, не желал ни таланта, ни публики, ни чего-то другого ещё, не связанного с ним.  И только с ним.
                    - Вот тебе квартира, вот инструмент - пой сколько хочешь.
                    Ирина не протестовала, смирившись ради любви. Быть красивой женой преуспевающего человека - тоже искусство. И какое!
                    Инструмент простаивал. Петь "сколько хочешь" Ирина не могла. Вечерами их дом наполняли гости. Сколько  и кто именно заявится -  она не знала никогда. Ирина варила, парила, жарила с большим запасом - и все равно к утру ничего не оставалось. Хорошо хоть, что легкомысленные песенки не всегда заставляли петь. Ирина при своих "гостях" старалась держаться в тени - в основном на кухне. Ну разве иногда только уступала и сидела с полчаса за общим столом.
                    Ребёнку муж тоже отводил строго определенное место. "Любил ли он девочку?" - горько, в который раз подумалось Ирине.
                    Деньги, точно пёстрые осенние листья на ветру, разлетались быстро. "Скольким бы людям они пошли на пользу", - сожалела Ирина, привыкшая к размеренности и скромности.
                    Из-за гостевой череды отодвигались в необозримое завтра уроки вокала. Ирина брала их и после получения диплома. Хотелось иногда, хотя бы раз в неделю, отойти от суетливой круговерти многолюдного обитания, да и для голоса это было необходимо.
                    Ирина смущалась, оправдывалась перед педагогом-репетитором, предлагала деньги за пропущенные уроки... А та терпела, любя и свою ученицу, и её необыкновенный голос, вздыхала и продолжала верить в её возвращение на сцену.

                    Вчера позвонили из филармонии. Просили быть дома в десять утра...
                    - Придут из одной организации по поводу концерта - займитесь, пожалуйста, больше некому.
                    В делах Ирина была педантичной, точной, щепетильной.
                    Она ходила по небольшой квартирке в хорошем настроении. Лето, гастроли, новые люди и места вдохновляли её. Она радовалась любой возможности поездок и неожиданных интересных знакомств. О звонившем, положив телефонную трубку, она сразу же забыла.
                    Ирина успела кое-что повидать и пережить.
                    Романтически выйдя замуж в двадцать лет за человека, бывшего намного её старше, резкого, сильного, она жила в нежности и заботе. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Умён, интеллигентен. Каким чудесным образом все эти качества сочетались в нём? Или так казалось?
                    Легко и радостно пришла на свет дочка - яркий недолгий цветочек.

                    ... Чирикание дверного звонка позвало в прихожую. Часы показывали десять тридцать.
                    Ирина на ходу посмотрела в зеркало... джинсы, кофточка, по плечам россыпью пушистые светлые волосы. Открыла дверь.
                    - Вы точны, как английский лорд...
                    - Ну, это слишком, - слегка смутился вошедший молодой человек. Невысокий, плотный. В не очень-то уместных в летнем большом городе штормовке, ботинках на толстой подошве.
                    - Это я звонил... Лорд.
                    - Лорд?!
                    - Да, Лорд. Фамилия такая... Владимир. По поводу концерта.
                    Они расположились в единственной комнате за столиком. Беседа с первой же минуты из делового русла растеклась ручейками вопросов, возгласов. Опять выравнивалась и текла спокойно рекой, снова разделяясь на ручейки.
                    Головное предприятие геологоразведки, в котором работал Владимир, базировалось в областном центре. А люди не вылезали из тайги и степей. Север, юг, запад, восток - не сосчитать экспедиций и мест, в которых побывал Владимир. И хотя недавно шумно отметили его тридцатилетие, женат он ещё не был ни разу. Влюбиться, шутил, нет времени.
                    Много позже, вспоминая их первый день, оба не могли сказать, о чём же так долго и безостановочно они разговаривали.
                    Ирина выглядела весёлой, беззаботной. Она стала намного интереснее с тех пор, как вернулась в родной город. Прошлое не царапало. Может быть, и вправду притихла боль?
                    Вечерело. Они наконец-то оговорили все условия концертов в тайге. У геологов приближалась какая-то юбилейная дата, артистов манила экзотика путешествия. Да и платил заказчик неплохо.
                    Проводив до двери Лорда, возле которой тот замешкался, медленно натягивая штормовку, глядясь в зеркало, вежливо прощаясь, Ирина заспешила - через два часа концерт. В новом её настроении переплелись лёгкость весенней капели и грусть последнего тёплого осеннего дня, когда ясно осознается неизбежность зимы, вслед за которой непременно придут и обновление, и другие надежды.
                    "Что-то в нём особенное, - думала Ирина. - Необыкновенное и редкое по теперешним временам... Далеко не с каждым мужчиной ощущаешь себя женщиной. А с ним... С ним я была как маленькая девочка".
                    Она видела его небольшие сильные руки. На прощание он поцеловал её нежную кисть. Серые глаза смотрят серьёзно и прямо. Такой не предаст, не заставит метаться из стороны в сторону, не лягнёт прямо в сердце.
                    А эти мелочи! Мелочи... Мужчины не придают им значения, но как же они дороги женщинам! Именно в идущих от сердца мелочах, только в них и любовь, и забота. Их не придумаешь, не сыграешь. Высоким полётом души, стремящейся бескорыстно отдать, создаются драгоценные мелочи, которые связывают мужчину и женщину непонятными, невидимыми нитями прочно и навсегда.
                    Как хочется раствориться в любимом человеке так, чтобы совпасть в тональности, чтобы и слова, и взгляды, и жесты - всё было едино, проникновенно! Все хотят любви. Кто не мечтает о ней, даже таясь от себя? Когда же она приходит, замечают ли? Чувствуют ли? Умеют ли принять её?
                    Ирина вспоминала, как Лорд, не дожидаясь просьбы, заваривал чай по-своему, по-таёжному. Как разливал по чашкам душистый напиток. Как мимоходом подкрутил кран на кухне. Как поправил было картину, а она вдруг упала ему навстречу, и он, смеясь, подхватил её. А затем придумывал, чем бы вбить гвоздь в стену, и сумел-таки укрепить его...
                    "Ах, Лорд" - с нежностью думала Ирина.

                    А Лорд в уносившем его в далёкие края самолёте минуту за минутой прокручивал в памяти несколько часов, проведенных с  Ириной  Он видел её глаза, руки, волосы, гибкую фигуру. Слова? Какая разница, о чём они говорили! И вдруг подумал... "Ирина - "мир" в переводе с греческого. А Владимир? "Владеющий миром"...

                    После концерта Ирина загрустила. День, переполненный эмоциями, не отпускал. Она достала с антресолей альбом давних фотографий. Свадьба, радостные гости, счастливые жених и невеста. Дочка. Муж. Снова муж. И вот опять он.
                    ... Муж как всегда завёлся с ужином для важных гостей. Надоели эти люди! Они уже давно её раздражают. Однако нужно быть приветливой. От этого зависят его успехи. Повинуясь и терпя, она заканчивала приготовления. И горячую воду как назло выключили... На сковородке жарилось мясо. На крайней горелке грелась вода в большой кастрюле. Сегодня, вечером, попозже, она наконец-то всё ему скажет. В реальность желаемых ею и ожидаемых перемен она не верила. А вдруг?!
                    Девочка бегала по просторной кухне. В передней комнате сидел толстый гость под два метра ростом. Его Ирина видела впервые, и он ей не нравился.
                    Она почувствовала чужие, тяжёлые и грубые, руки на своих плечах. Вздрогнула. А он, схватив её, отволок на кушетку. Зажал рот. Потом нагло глядя на неё, сказал...
                    - Пикнешь, прибью девчонку, - взяв газету, уселся в кресло, закинув одну жирную ногу на другую.
                    Громкий детский крик, нет, не пронзил душу. Он её прострелил. Не помня себя, Ирина пронеслась на кухню, плача, причитая, молясь. "Господи, помоги, спаси, сохрани",- шептала она, ненавидя и мужа, и гостей его, и свою неприкаянную судьбу.
                    Жестокие ожоги от опрокинутого кипятка на нежном детском теле... Чёрная, непроглядная,  долгая ночь...
                    А у мужа шла своя жизнь. Гулянки. Чужие люди вокруг. Одна  подруга сменяла другую, а то и несколько сразу забавляли этого уже не молодого человека. Он будто наверстывал что-то, догонял кого-то. Бежал, бежал, бежал...
                    Ирина подолгу лежала в своей комнате, свернувшись клубочком, и почти не выходила из неё. Она стала изгоем в собственном доме, спрятавшись на крохотном островке спасения. Да и жила ли она?
                    Не человек - тень человека с провалившимися глазами, зеленоватым лицом бродила по квартире. Она ли это? Разве ей всего двадцать пять? Разве это она ещё недавно была здесь безмерно счастлива?
                    Однажды муж, глядя сквозь Ирину, предложил ей стать домашней прислугой - за стол и кров.
                    - Хоть какая польза, - он кривовато усмехнулся. А затем, забрав теннисные ракетки, ушел. У него было много забот в этот вечер - бассейн, сауна, ужин...
                    Вытащила Ирину из небытия мать. Увезла дочь в родной город, занялась лечением.
                    По настоянию матери Ирина обратилась в филармонию, куда её сразу же приняли. Работа и спасла. Гастроли, концерты. Ирина побывала в нескольких странах. Жила творчеством и вновь стала расцветать. К ней вернулась молодость. Только глаза по-прежнему были наполнены печалью. О себе она говорить не любила.
                    Прошло девять лет.

                    ... Через две недели Лорд позвонил из аэропорта. А через полчаса с цветами и полной сумкой трезвонил в дверь. Звонок верещал радостно, будто, как и хозяйка, истомился, ожидая. Лорд контрастировал с привычным Ирине окружением. Лощёные знакомые ожидали её знаков внимания. Воспринимали её дорогой куклой, с которой престижно блеснуть в свете. А если повезёт... Однако "не везло". Ирина общалась с ними, как  через тонкое стекло.  Её стали называть холодной и бездушной.
                    Войдя в квартиру и поставив сумку на столик,  Лорд строго произнес...
                    - Я  без ума от вас. Я  влюбился в вас с первого взгляда. Там, на пороге.
                    - Спасибо, - растерялась Ирина, не ожидавшая такой прямолинейности.      ікнуло в сердце, задрожали руки. Она хотела сказать в ответ что-то хорошее, теплое, выплеснуть свои чувства, а вместо этого пролепетала...
                    - Я старше вас на четыре года, - и виновато посмотрела на него.
                    - Неужели?! - нарочито возмущенно вскричал Лорд. А добавил серьёзно и тихо...
                     - Для вас это имеет значение?
                    Она, всё понимая, ничего не понимала. Загорелый человек с обветренным лицом, серьёзный, веский, слову которого безоговорочно веришь, - с какой планеты он свалился? С ним она чувствовала себя другой. В неё вошла уверенность. Даже походка и движения изменились.
                    Там, в прихожей, стоял человек из иной жизненной параллели. С ним хотелось быть рядом... Но осознание этого пришло позже. А сейчас...
                    Невысокий Лорд виделся ей всесильным могучим великаном. Она ещё и концертные туфли наденет на высоченных каблуках, и платье вечернее, любимое, серебристое. Пойдет, не останавливаясь, за ним таёжными просеками, лесными завалами, болотами, оврагами... Она рассмеялась, представив себя в вечерней одежде там, вдали от цивилизации.
                    - Чему смеёшься? - спросил Лорд. Ирина ответила. Долго смеялись вместе, придумывали фантастические истории о себе. А Лорд негромко сказал...
                    - Куда угодно, как угодно - всегда хочу быть рядом с тобою.
                    Вихрем пролетели по тайге самые невероятные гастроли в её жизни. Лорд сопровождал небольшую группу артистов. Устраивал  и оберегал их от непривычных сложностей недолгого кочевья.
                    Концерты шли под открытым небом. Ирина пела в обычной одежде, вполне подходящей к полевым условиям. Джинсы, кроссовки. До платьев ли в стране мошкары?
                    Вместе с геологами артисты вечерами просиживали у костра. Рвали руками приготовленное на огне мясо, вкуснющее мясо, пропитанное романтикой и дымом. Пили чай с водкой из огромных алюминиевых кружек.
                   Счастье может быть другим? Разве?
Лорд солнечно светился, и ему всё удавалось. Ему всегда всё удавалось. Он умел ставить перед собой трудные задачи и азартно с ними справлялся. Он был весёлым, благородным победителем.
                    Звёздное небо. Теплый ветер в кронах высоченных деревьев. Птичьи тараторки. Комары. И Лорд. Самый лучший на земле.
                    "В иных мужчинах всего одно-единственное достоинство... высокий рост, - с удовольствием повторяла про себя Ирина свой афоризм. - Одно, всего одно достоинство. А ско-о-о-лько их в Лорде!"
                    - Ло-о-рд! - пропела она, и эхо унесло вдаль звонкий голос.
                    - Ло-о-рд! Ты состоишь из одних достоинств! - прокричала она в вышину.
                    Кружилась голова. Кружилась тайга. Так она ещё никогда не пела. Лорд, глядя на неё, строгий, бескомпромиссный Лорд, по-мальчишечьи, по-дурацки, совершено глупо улыбался и медленно таял.
                    Гастрольная группа собиралась домой. Пронзительная тоска, пробравшись в душу, спугнула невесомое счастье полёта. Ирина едва сдерживала слёзы. Лорд вымученно улыбался, но выдавали глаза... они то темнели, то светлели.
                    - Осенью я вернусь, - говорил он. - Жди. Я  дам о себе знать.

                    Прошел месяц. Ожидание становилось тревожным. Тягуче проползли ещё пять недель. Вестей не было. Наконец Ирина решилась позвонить на предприятие Лорда. Ей коротко сказали...
                    - Приезжайте!
                    Через час она вышла из конторы опустошённая. Яркий свет жёлто-оранжевого дня стал сумрачным. Серые дома, серые машины, даже цветы  и те серые. Не слыша звуков, она шла куда-то.
                    На дне души, как на дне глубокого колодца, теплился крохотусенький уголёк надежды. Она верила и ждала.

                    ...Лорд открыл глаза. Над ним нависал бревенчатый потолок с клочьями старой пакли... или мха? Он не понял. Болело тело. Не шевелились руки, не поворачивалась голова, не ощущались ноги.
                    Послышался глухой звук. Заскрипела дверь. Незнакомые обстоятельные шаги приближались.
                    - Отошёл? - спросил кто-то хрипло.
                    Лорд всё вспомнил и куда-то провалился.
                    Когда он опять пришёл в себя, хриплоголосый незнакомец гремел чем-то у печи. Потом сноровисто перевернул Лорда набок, обтёр ему лицо, поправил набитую сеном подушку, подоткнул пёстрое одеяло.
                    "Спаситель", - догадался Лорд. Стремительные события перемешавшись в голове, снова погрузили Лорда в беспамятство.
                    ... Его группа из пяти человек поднималась по таёжной коварной речке в лёгком катерке. Рискнули, потому что не было выхода. Плыть всего ничего, часа три. Ничтожное для тайги расстояние. Быстро темнело. Накрапывал противный дождик. Да ещё и ветер подул некстати. Быстрей бы уж добраться. Начало августа выдалось холодным. Вода неприветливо блестела. Хотелось в тепло, к людям. А там и домой.
                    Тайга по берегам. Глухая тайга вокруг.
                    Лорд вернулся мыслями в родной город. Там ждет его Ирина. Они отметят её день рождения, и он многое, очень многое скажет.
                    Удар был глухим. Пассажиры катерка мгновенно оказались в воде. Лорд, превозмогая острую боль, уходя под воду и вновь выплывая, боролся за свою жизнь и жизни товарищей. Нырял из последних сил, но никого уже не было вокруг. Одна речка серебрилась проклюнувшейся лунной дорожкой. Добрался кое-как до берега и рухнул. Ничего больше не помнится.
                    Утром на него случайно наткнулся забредший сюда лесник с лошадью и телегой. Дотащил до удалённого зимовья, которое располагалось совсем в другой стороне от места, куда держала путь группа Лорда.
                    Лесник терпеливо выхаживал незнакомца, иногда отчаиваясь от собственной беспомощности. Но сильный молодой организм боролся, побеждая немощь.
                    Невозможно было связаться с большой землей... Глухомань без радио, без электричества. Сломалась рация. Питание к ней без пользы пылилось на подоконнике.
                    И вертолёт не прилетел в определённые графиком сроки. Ждали следующего рейса, но в тайге было отупляюще тихо.
                    Лорд выздоравливал. Начал вставать. Помогал спасителю по хозяйству. И ждали, ждали вертолёт. Томительно тянулись короткие дни. Лишь спустя почти два месяца над "явочной" поляной застрекотала гигантская стрекоза.
                    Появление Лорда вызвало у вертолётчиков почти шоковую немую сцену. И вдруг все разом загалдели. Радовались и скорбели одновременно... Товарищей Лорда так и не нашли, хотя искали долго, искали везде. А в зимовье не заглянули - то ли по оплошности, то ли потому, что слишком уж далеко оно располагалось от реки.

                    Лорд сбежал из больнички маленького городка, куда его поместили насильно. Перехватив у кого-то несуразную одежду, добрался до аэропорта. Мест не было. Но, взглянув на него, никто не смог сказать "нет". Он примостился на полу в салоне самолёта и уснул.
                    ...Ему снился осенний родной город, любимые улицы. Мокрый асфальт с пятнами осыпавшихся кленовых листьев. Шуршали троллейбусные шины. Блики фонарей неровно отражались в стёклах витрин.

                    ... В свой день рождения Ирина давала сольный концерт. События не связывались одно с другим - простое совпадение.
                    Накануне в конторе Лорда ей ничего нового не сообщили. Однако тоном, уклончивыми словами и улыбками давали понять... что-то скоро выяснится и, скорее всего это будут добрые известия. Помня о просьбе Владимира не проговориться, раньше времени, люди загадочно улыбались. В их глазах уже не было прежней затаённой тревоги. Или Ирине так хотелось?
                    Она репетировала тщательнее обычного, готовилась к концерту. Примеряла туалеты. Подбирала макияж, духи, отвлекаясь от тяжёлых мыслей.
                    Последний номер программы. Высокая и грациозная, в любимом серебристом платье, она проникновенно исполняет любимый романс, одаривая им всех, кто находится в зале. "Только раз бывает в жизни встреча... - пела Ирина, и слезы были готовы пролиться из её глаз.
                    Заключительная строчка романса ещё навевала приятные грёзы. Ещё лилась в зал мелодия. Ещё ласкали слух нарядной публики лирические слова. А Ирина, медленно поворачиваясь в сторону кулис, через кисею вдохновения видела, не веря себе, как, мягко отстраняя шикающих служащих, строгих дежурных, верных поклонников, беззаветных друзей, приготовившихся к овациям, на сцену широким шагом, без суеты и спешки, уверенно и твёрдо выходил коренастый человек.
                    Он шагал в тяжёлых сапогах, толстой фуфайке. В одной руке он держал огромный букет белых хризантем, купленных  у первой попавшейся торговки на все оставшиеся в бумажнике деньги. Другая его рука несла, как знамя, огромную кедровую лапу с шишками,  -  чудесный таёжный привет.
                    - Лорд, - шептала Ирина одними губами, едва держась на ногах. - Лорд! Лорд...
                    Она бросилась навстречу Лорду, протянув ему изящные руки. А он здесь же, на сцене, обнимал, и целовал её, и кружил на глазах ничего не понимающего изумлённого зала.
                    - Ты вернулся, Лорд! - шептала Ирина.
                    Защёлкали, словно спохватившись, фотоаппараты. Публика, отойдя от оцепенения, не щадила ладоней, кричала "браво". На сцену сыпались цветы.
                    Лорд заполнил собою всю сцену, весь город, весь мир. Зал аплодировал стоя. Ирина и Лорд выходили на поклоны вместе.